Слово мытаре и фарисее
1. При взгляде на луг, уже издали бросается в глаза прелестное разнообразие цветов, – красоту которых, впрочем, возможно рассмотреть лишь тогда, когда подойдешь к ним настолько, что можно брать руками. То же самое можно наблюдать, возлюбленный, и в отношении церкви, только здесь в качестве цветов предлагаются желающим чтения из боговдохновенных Писаний. Удивительные явления можно бы наблюдать в этих духовных садах; здесь можно видеть ликующих пророков, начальствующих апостолов, торжествующих мучеников, ангелов, содействующих людям, учителей, подвизающихся в борьбе за благочестие; здесь можно видеть изобильную благодать Духа, словесные стада, запечатленные Владычною кровью, и наконец то, что выше всего сказанного, – вершину благ, утверждение надежд, главу наслаждения, совершенство радости, – я разумею евангелия Христовы, в которых предлагается совершенствование нашей жизни. Итак, обратим взоры свои сюда – к Владыке Христу, дарующему всякое наслаждение рабам Своим. Здесь мы увидим, как от них отгоняются недуги, море утишается, ветры прекращаются, смерть запрещается, ад лишается добычи, демоны изгоняются, грешники обращаются к своему Владыке. Эти дары предложил Христос в божественных евангелиях, в которых нам возвещено и то, как праведники сияют больше солнца, и то, как члены больных укрепляются, расслабленные, носимые на постелях, начинают ходить, мытари становятся евангелистами, проказа отряхивается по воле Его как пыль, горячка изгоняется словом Владыки, мертвые оживают, гробы возвращают к жизни заключенных; в них гордость фарисея смиряется, смирение мытаря возвышается. При обилии таких благ не трудно напитаться и крошками. И я уверен, что и в этот раз вы с обычным снисхождением выслушаете мои слова, наполнив сокровищницы душ ваших насыщением проповедуемых благ. А если вы, с Божией помощью, примете участие в этой скудной трапезе, то и я, ободренный вашей любовью, готов принять на себя труд учительства. Итак, напомню вам недавно читанное: для всех вас, богатых, я – бедный угоститель, явившийся для того, чтобы устроить для вас это духовное пиршество. «Два человека, – говорит евангелист, – вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь» (Лк. 18:10). Фарисей – хвастливый ревнитель праведности, пожавший раньше времени плоды добродетели, обогатившийся более гордостью, чем деньгами, пустой надменностью отрясший плод добродетелей, обладатель высокомерия, обвинитель всех природы, нечеловеколюбивый обличитель, беспощадный поноситель, волнение, угрожающее молитве мытаря. И пусть никто не принимает моих слов за простое злословие: выслушав самые речи фарисея, всякий убедится в истинности сказанного мною. «Боже! – говорит он, – благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди»! Самого себя ты считаешь праведнее всех? «Я не таков, как прочие люди». Что делаешь, фарисей? Пусть твоего внимания не заслуживают подобные тебе люди; но Неизменяемый и Человеколюбец сделался человеком: хотя о Нем подумай – и отступись от своих высокомерных речей! Скажи хотя бы так: «как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи». Все хищники кроме тебя, фарисей? Все неправедные, ты один только праведник? Все блудники, и добродетель целомудрия свойственна только тебе? «Я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь» (Лк.18:11). Только что начала оперяться мысль этого человека, только что начал он расправлять крылья души своей, чтобы устремиться к небу, а ты отягчаешь его тяжестью своих речей, препятствуешь его исповеданию взлететь к Человеколюбцу. Зачем попираешь ты лежачего? Зачем подкладываешь дрова на его огонь (Сир. 8:4)? Зачем обвиняешь того, кого и без тебя неослабно поражает совесть? «Или как этот мытарь». Но какие деяния мытаря тебе известны? Занимается ли он разбоем? Присваивает ли себе чужие труды? Похищает ли чужое? Жнет, где не сеял? Собирает, где не терял? Ставит сети путникам? Ничего подобного ты, фарисей, за ним не наблюдал, но видишь его перед собою жалким, достойным жалости и помощи. Он лежит ниц, ударяет себя в грудь, как вместилище зла, глаз не смеет поднять на небо; может и от звезд он ожидает обвинения или – скорее – думает, что множество грехов его написано на тверди небесной; как подсудимый, он и становится вдали от святилища. «Будь милостив ко мне» (Лк.18:13), восклицает он, как уже осужденный. Разве ты не читал написанного: «не насмехайся над человеком, находящимся в горести души его» (Сир. 7:11)? Он в горе; вместо множества обвинителей его отовсюду окружают мрачные мысли; укоры совести побуждают его бить себя в грудь; он сам для себя сделался палачом. Его угнетенность тебя не трогает? Не возбуждает в тебе сострадания это поникшее долу лицо? Не смягчает твоего бессердечия вид этого человека, не смеющего очей возвести к небу? Когда он был мытарем, тогда тебе нужно было упрекать его подобным образом, а ему следовало тогда стыдиться не только перед тобою, но и перед всяким человеком. А теперь, когда он сознал свои грехи, когда, увидев раны души своей, прибегал к Врачу, безмездно врачующему, когда, вспомнив о своих прегрешениях, он припал к непамятозлобному владыке, теперь напрасно, о, фарисей, ты его унижаешь. «Или как этот мытарь». Разве нет других мытарей, еще не полюбивших сладостный плач покаяния? Если уж у тебя так сильно желание обвинять грешников, обрати твой язык против них, до сих пор еще ввязающих в сетях корыстолюбия. А против этого твоя неприязнь излишняя и напрасная. Не только ему ты не повредишь, но и еще более побудишь Владыку поспешить с прощением ему.
2. «Мытарь же, – говорится, – стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо» (Лк.18:13). Совершенно так, как будто он сам произнес эти слова Манассии: «я недостоин взирать и смотреть на высоту небесную от множества неправд моих» (2Пар.36:23). Много ведь пороков было собрано тогда в душе мытаря: неутомимая страсть к деньгам, беспредельная любовь к неправде, ненасытное хищение; мытарь – общее зло для человеческой природы, законный обидчик, хищник, не подлежащий обвинению, бесстрашный вор, неуличимый разбойник, неустранимый вред, волк разумных овец, зверь в образе человека. С такими пороками вошел мытарь в храм. Натворив всех этих бед и взвалив на свою душу тяжкое бремя грехов, он почувствовал невыносимую тяжесть своей ноши и тогда-то стал искать облегчения себе, но нигде не находил его. После страшных усилий он нашел наконец способ облегчения: он вспомнил обращенный к грешникам призыв Господа: «придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11:28). Вспомнив об этих словах, он поспешил к храму Божию с тяготевшим над ним бременем; изнемогая под его тяжестью, не в силах будучи сносить его более, он пал на лице свое и говорил Владыке: «будь милостив ко мне грешнику!»(Лк.18:13) За мною нет никакого доброго дела, я отягощен одними пороками, мои беззакония превзошли число песка морского, умножились больше, чем волосы на моей голове. Я вижу уже, как обиженные мною призывают на меня суд Твой; слышу, что перед престолом Твоим будут положены отверзстые книги, в которых, конечно, и вопли путников записаны. Никакая неправда не укроется от Твоего неподкупного ока; для оправдания время прошло, для бегства не остается места. Я не смею поднять глаз к небу, но и на землю, свидетельницу моих преступлений, боюсь посмотреть. Даже бездушная природа обличает великого грешника. Поэтому, прибегая к Тебе, Владыке всех, одну только эту нахожу мольбу о помощи: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» Велика груда моих зол, но что она перед бездною Твоей благости? Для человеческих сил мое спасение невозможно, но для Тебя, Владыко, все возможно. Конечно, если Ты сошел на землю ради праведных, тогда я напрасно пришел в храм Твой, возгнушавшись своим ремеслом; но если и на грешников Ты обращаешь внимание, или – лучше сказать – ради них Ты и снизошел к Своему созданию, тогда не оставь неоправдавшеюся моей надежды на Тебя, но уврачуй мое сокрушенное сердце, оживотвори меня, помертвевшего от грехов. Прикоснулась к Тебе блудница, и грязь пороков своих омыла; краем одежды Своей прикоснулся Ты к верной жене, и иссушил течение кровей ее; приблизился к расслабленному, лежащему на одре, и он встал и понес одр свой; проходя мимо, увидел Ты слепца, и возвратил ему дар зрения; помазав брением сосуд, сделанный из брения, Ты исправил телесный изъян, открыл доступ свету и показал человеку красоту создания; Ты увидел плачущую женщину, и, поразив ад прежде воскресения Своего, извел оттуда Лазаря, исторгнув человека от смерти, как бы из уст льва. Увидев человека, в горе припадающего к Тебе, ужасно пораженного бедствием утраты ребенка, Ты тотчас преклонился к его мольбам и позвал девицу; на зов Твой девица встала, а смерть убежала. Возопила к Тебе жена хананеянка, видя свою дочь мучимою бесом, и возопивши: «помилуй меня» (Мф. 15:22), не обманулась в своей надежде, потому что, приняв веру ее, Ты отогнал от овцы волка и удалил бешенного обитателя, девице даровал исцеление и утишил печаль матери. Немногими хлебами Ты напитал народ в пустыне. И я голодаю голодом правды и прошу небольшой крошки Твоего человеколюбия: и меня, как одного из тех, облагодетельствованных Тобою, помилуй! Моя душа изранена, как у блудницы прежде покаяния; мною все гнушаются, как кровоточивой до исцеления, считавшейся по закону нечистой; я расслаблен душою больше, чем расслабленный – телом; я страдаю очами души, как слепой от рождения – очами тела; я мертв от постоянных падений, моя душа заключена в теле, как Лазарь был заключен в гробу. На мне одном отяготели чуть ли не все те бедствия, которыми угнетены были – каждый в отдельности – те, которые Тобою помилованы. Но Ты, всех помиловавший, помилуй и меня: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» Что же на это человеколюбивый Судия, щедрый наградитель совершающих путь покаяния? И похвальбу фарисея Он обуздал, и покаянием мытаря был тронут. После того как первый из них словами своими как бы сильными ветрами отряс плод души, а второй, уничижив самого себя, не встретил другого обвинителя, каждый из них получил по достоинству свое. В самом деле, сделавшегося своим собственным обвинителем Господь отпустил свободным от осуждения, а фарисей, выставивший на вид свои добродетели, оказался беднее мытаря. С обоими совершился поворот: у одного бедность сменилась богатством, другой от богатства ниспал к бедности. В самом деле, что говорит Господь? Аминь «сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк.18:14). О, какое зло – недуг гордости! Фарисей вошел в храм богатым, как бы увенчанным цветами добродетелей; вместе с ним вошел мытарь, лишенный всякого оправдания. Но последний, благовременно смирив себя, был возвышен, а тот, возвысивший себя на неподобающую высоту, претерпел постыдное разоблачение. Как полезно было бы ему вспомнить забытые им наставления! Как полезно было бы прислушаться к этому пророческому голосу: «Смиритесь пред Господом, и вознесет вас» (Иак. 4:10)! Как полезно было бы для него во время удержать язык и сохранить богатство, приобретенное многими трудами! В одно ведь несчастное мгновение утратил он те добродетели, на стяжание которых потребовалось немало времени. Может быть не слышал фарисей написанного, что «мерзость пред Господом всякий надменный сердцем» (Прит. 16:5)? Не знал этих прекрасных слов: «пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 6:3)? Наверное знал он и то и другое, но сила тщеславия взяла в нем верх. Постараемся же приобрести смирение мытаря и облегчим себе бремя тяготеющих на нас грехов; возненавидим гордость, которою фарисей погубил богатство добродетелей. Будем помнить, что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4:6; 1Петр. 5:5). Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
Поучение 1-е в неделю мытаря и фарисея. Характер мытаря и фарисея
Возлюбленные братия! В ныне чтенном Евангелии мы слышали притчу Господа нашего Иисуса Христа о мытаре и фарисее.
По какому поводу Господь сказал эту притчу? Он сказал ее к людям, которые обольщены и обмануты самомнением, полагаются и уповают на свою праведность, на свои добрые дела, смотрят из своего самомнения и самообольщения на прочих людей, их уничижают, то есть, низко думают о них, презирают, осуждают, злословят и тайно, в душе своей, и явно, пред человеками.
По какой причине святая Церковь положила чтение этого Евангелия пред вступлением в поприще Великого поста? – С целью охранить нас от самомнения и уничижения ближних, при которых чувство покаяния никак не может усвоиться сердцу. Если ж пост не украсится плодом покаяния, то и постный подвиг останется тщетным. Этого мало: он принесет нам вред, усилив в нас самомнение и самоуверенность. Таково свойство всех телесных подвигов и видимых добрых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш неоплатный долг, то добрые дела и подвиги соделываются в нас родителями душепагубной гордости. «Человека два внидоста в церковь помолитися, – так начал Господь Свою притчу, – един фарисей, а другой мытарь». (Лк. 18, 9–14) После этого Сердцеведец Господь поведал, какими помышлениями выразился тайный сердечный залог каждого из молившихся, какими помышлениями каждый из молившихся изобразил отношения свои к Богу.
Фарисей был удовлетворен собою, признавал себя достойным Бога, угодившим Богу. «Боже! хвалу Тебе воздаю, говорил он в себе», то есть, говорил мыслию при невидимом самовоззрении. За что же фарисей воздает хвалу Богу? Не по причине ли необъятного величия Божия, приводящего в удивление и недоумение всю разумную тварь? не по причине ли непостижимого и неизреченного милосердия Божия, допускающего ничтожной твари, человеку, беседовать с Богом? не по причине ли бесчисленных благодеяний Божиих, излитых на человечество? Нет! «хвалу Тебе воздаю, – говорит фарисей, – яко несмь, якоже прочии человецы». Фарисей в ослеплении своем воздает хвалу Богу за свое состояние самодовольства и самообольщения. Дерзкая и лукавая форма хвастовства! Хвала Богу, недостойная Бога! Хвала Богу, исполненная клеветы на Бога! Не Бог доставил фарисею то устроение, которым он хвалится, оно составилось от принятия и усвоения ложных понятий. Отец ложных понятий, убивающих душу вечною смертию, есть падший архангел (Ин. 8, 44). Вот под влиянием кого образовалось настроение фарисея. Самообольщение всегда соединено с так называемою святыми Отцами «бесовскою прелестию»: состоит в принятии лжи за истину, в увлечении ложью. Мрачен взгляд фарисея из его самообольщения на человечество! «Несмь, якоже прочии человецы, – говорил он, – хищницы, неправедницы, прелюбодеи, или якоже сей мытарь». Откуда получил он такое познание, которое выражает с такою определенностию и уверенностию? Как мог он знать с точностию и подробностию деятельность и совесть всех человеков, чтоб возложить на них тяжкое и всеобъемлющее обвинение? Как мог он знать деятельность и совесть вошедшего с ним вместе в церковь мытаря, не имевшего с ним никакого разговора, ничего не поведавшего ему о себе? Очевидно, что приговор сделан поспешно, и сделан не потому, чтоб прочие человеки и мытарь были таковы, какими выказывает их фарисей, но потому, что недуг самообольщения и самодовольства представлял их фарисею такими. Далее фарисей исчисляет свои добродетели: «пощуся двакраты в субботу, десятину даю всего, елико притяжу». Фарисей смотрел на свои дела как на жертвы, как на заслуги пред Богом: такой взгляд – общий всем фарисеям. Для них тщетно возвещает Бог и в Ветхом и Новом Заветах: «Милости хощу, а не жертвы» (Мф. IX, 13, Ос. VI, 6). Господь не раз указывал им на это выражение воли Божией Священным Писанием. Он говорил им, что они никогда бы не впадали в осуждение невинных, если б понимали это выражение воли Божией (Мф. 12, 7): потому, что милость не только не осуждает невинных, но и на виновных смотрит с состраданием; она, по возможности снисходит им, как членам немощным и болящим, заботится не о казнях, но о врачевании. Ожесточенные слепые фарисеи, упорно отвергая милость, хотят как бы насиловать Божество и приносить Ему непринимаемые Им жертвы. Они требуют такого же поведения и от прочих человеков; не видя его, соблазняются и осуждают. Свойственно фарисеям соблазняться на тех, в которых они не видят фарисейства; свойственно им соблазняться на тех, которые, гнушаясь самолюбием и человекоугодием, стараются угождать в простоте и тайне сердца Богу; свойственно им видеть грех и злонамеренность там, где их нет; свойственно им осуждать, ненавидеть и преследовать истинных служителей Божиих. На кого они соблазнялись, кого осуждали, в ком видели грех, кого гнали с исступленною злобою? Рассмотрев повествование Евангелия, мы убедимся, что преследованиям и ненависти их постоянно подвергались или кающиеся грешники, примирявшиеся с Богом и делавшиеся праведниками посредством покаяния, или ученики и последователи вочеловечившегося Бога, но всех более Сам вочеловечившийся, всесовершенный Бог. Фарисеи имели о Законе Божием превратное понятие. Занимаясь изучением Закона только по букве, а не опытно, неисполнением Закона, они стяжали не смирение, в которое приводится человек истинным познанием Бога, – необыкновенную напыщенность и надменность. Обрядовым и прообразовательным постановлениям они придавали гораздо большую важность, нежели какую следовало им давать, а заповеди Божии, составляющие сущность Закона, оставляли без внимания. Извратив значение Закона сообразно своему лжеименному разуму и развращенному сердцу, они, в то время, как служили и угождали единственно самолюбию, ошибочно для себя и для других представлялись служащими и угождающими Богу. Они стремились служить и угождать Богу исполнением своей воли и своих разумений, признавая их наверно добрыми и истинными, что неестественно для падшего человеческого естества, а не тщательнейшим исследованием и исполнением воли Божией. При таком образе деятельности человек почти постоянно делает зло, признавая его добром, а когда делает и добро, то делает его из себя, почему приписывает его себе, как приписывал фарисей. При этом самое добро делается причиною зла, вводя в человека самомнение, насаждая, питая и возращая в нем пагубнейшую из страстей – гордость.
К совершенно другим последствиям приводит жительство по заповедям евангельским. Положивший себе в цель жизни исполнение воли Божией, старается подробно и с точностью узнать эту всесвятую волю посредством тщательнейшего изучения Священного Писания, особливо Нового Завета, посредством чтения отеческих Писаний, посредством беседы и совещания с преуспевшими христианами, посредством исполнения евангельских заповедей и наружным поведением, и умом, и сердцем. “Закон свободы”, сказал преподобный Марк Подвижник, “разумением истинным читается, деланием заповедей разумеется, исполняется же щедротами Христовыми”10. Когда христианин начнет жительство по воле Божией благой, угодной и совершенной (Рим. XII, 2) или по заповедям Нового Завета, тогда внезапно открывается ему падение и немощь естества человеческого11. Немощь не позволяет ему исполнять чисто и свято заповеди Божии, как того требует Бог, а падение противится, часто с величайшим ожесточением, исполнению заповедей Божиих. Оно хочет и требует, чтоб исполнялись падшая воля и падший разум человеческие. Стремления этой воли и представления этого разума облекаются во все виды возвышеннейшей правды и добродетели. Познание внутренней борьбы, обличение и обнаружение живущего внутри греха, познание его насильственной власти над благими произволениями и стремлениями доставляют христианину правильное понятие о себе и о человечестве. Он видит падение человечества в себе, он видит из собственных опытов невозможность возникнуть из этого падения при одних собственных усилиях; он стяжает истинное смирение, начинает приносить Богу теплейшее моление о помощи и заступлении из сердца сокрушенного, которому всегда внимает Бог. «Научи мя творити волю твою!» (Пс. 142, 10) «научи мя оправданием твоим!» (Пс. 118, 12) «не скрый от Мене заповеди твоя!» (Пс. 118, 19) «утверди мя в словесех твоих!» (Пс. 118, 28) «путь неправды отстави от Мене, и законом твоим помилуй мя!» (Пс. 118, 29) Узнав на опыте, что заповеди Божии исполняются только при обильном содействии Божией благодати, испрашивая себе непрестанно молитвою это содействие, христианин не может не приписывать всех добрых дел своих Божией благодати. Вместе с тем он не может не признавать себя и грешником. С одной стороны, он узнал опытно свои падение и неспособность к исполнению воли Божией одними собственными силами, с другой, он и в самом исполнении заповедей Божиих при помощи благодати видит непрестанные погрешности, вводимые немощью и падением человеческими. Это со всею ясностью усматривается из отзывов о себе святого апостола Павла. В одном из посланий говорит он: “Паче всех (апостолов) потрудихся: не аз же, но благодать Божия, яже со мною” (1Кор. XV, 10), а в другом: “Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз” (1Тим. I, 15). Такова боголюбезная праведность! Она производится в человеке осенившею его Божественною благодатию, и благоугождает Богу делами богопреданной правды. Богоугодный праведник не престает признавать себя грешником! Не только по причине своих явных грехов, но и по причине своей естественной правды, находящейся в горестном падении, перемешанной со злом, оскверненной греховною примесью. Блажен, кто праведен правдою Божией, упование его сосредоточено во Христе, источнике его правды. Несчастлив тот, кто удовлетворен собственною человеческою правдою: ему не нужен Христос, возвестивший о Себе: “не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние” (Мф. IX, 13). Преподобный Пимен Великий говорил: “Для меня приятнее человек согрешающий и кающийся, нежели негрешащий и некающийся: первый, признавая себя грешником, имеет мысль благую, а второй, признавая себя праведным, имеет мысль ложную”12. Усвоенная ложная мысль соделывает все жительство, основанное на ней, непотребным. Это доказал опыт: явные грешники, мытари и блудницы уверовали во Христа, а фарисеи отвергли Его. Самомнение и гордость в сущности состоят в отвержении Бога и в поклонении самому себе. Они – утонченное, труднопонимаемое и трудноотвергаемое идолопоклонство. Фарисеи по наружности были ближайшими и точнейшими служителями и ревнителями истинного богопочитания, а в сущности совершенно отчуждились от Бога, соделались Его врагами, чадами сатаны (Ин. VIII, 44). Когда обетованный Мессия, Которого страждущее человечество ожидало в течении нескольких тысячелетий, явился среди них с неоспоримыми свидетельствами Божества Своего – они не приняли Его. Сознавая Его, при сознании предали позорной казни, соделались богоубийцами (Мф. XXVII, 42).
Евангелие не упоминает ничего ни о греховности, ни о праведности мытаря, а только выставляет в пример подражания образ его молитвы, состоявшей исключительно из сознания своей греховности и из смиреннейшего прошения у Бога о помиловании. Причина такого изложения очевидна. Все человеки, без исключения, грешны пред Богом, все нуждаются для спасения в прощении и милости, а Бог, по неограниченному совершенству Своему, с одинаковым удобством прощает все грехи, и малые и большие. По совершенству Божию все человеки равны пред Ним в отношении праведности, которою они могут различаться только между собою (Рим. IV, 1–6). Признание себя праведным есть не что иное, как невидение грехов своих, как самообольщение. И потому всем человекам без исключения, когда они придут в храм Божий предстать лицу Божию, или вознамерятся сделать это в уединении келейном, должно приготовить себя сознанием своей греховности, и единственно из этого сознания приносить молитвы Богу. Иначе наши молитвы не будут приняты13.
«Мытарь же издалеча стоя, – повествует Евангелие, – не хотяше ни очию возвести на небо: но бияше перси своя, глаголя: Боже, милостив буди мне грешнику». Евангелие научает нас в этих словах, что при молитве смиренному устроению души должно соответствовать положение тела. В храме должно избирать место не впереди, не видное, но скромное, которое не представляло бы поводов к развлечению. Не должно попускать глазам свободы: пусть они будут постоянно устремлены к земле, чтоб ум и сердце могли быть устремлены беспрепятственно к Богу. Мытарь имел вид согбенного: так живо он ощущал бремя грехов своих. И всякий, кто живо ощутит это угнетающее душу бремя, невольно примет вид согбенного и сетующего, как сказал святый Давид: «пострадах и слякохся до конца, весь день сетуя хождах: яко лядвия моя наполнишася поруганий и несть исцеления в плоти моей» (Пс. 37, 7, 8). Нельзя не заметить, что избранное место в храме мытарем, в глубине храма, указано Евангелием в противоположность месту, избранному фарисеем, который, конечно, стал впереди, чтоб послужить назиданием собравшемуся народу и привлечь его внимание к себе для пользы его же, народа. Так обыкновенно оправдывает и прикрывает свои действия тщеславие. Положение, принятое телом мытаря сообразно его сердечным помышлениям, выставлено в противоположность положению, которое дал своему телу фарисей также сообразно душевному движению, произведенному помыслами гордости. Мытарь, сознававший себя грешником, не смел возвести очей к небу; фарисей, признававший себя праведником, свободно воздымал горе надменное око. Мытарь, по причине ощущаемой им тяжести грехов, казался обремененным ношею; противный этому вид приняло тело фарисея, ободренное, выпрямленное, окрыленное самомнением и самоуверенностию. Лице мытаря покрыто было печалию; лице фарисея сияло самодовольством. Иногда фарисеи становятся и в самой глубине храма, особливо когда они – особы сановные, потом внезапно выходят пред народом, чтоб сильнее поразить вместе и явлением сана, и предшествовавшим явлением смирения. Не всегда и лица их выражают самодовольство; они принимают различные виды, смотря по надобности; но они всегда сочиненные.
Сердцеведец Господь заключил притчу следующими словами: «Глаголю вам: сниде сей (мытарь) оправдан паче оного (фарисея): яко всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется». Это значит: мытарь был оправдан, как прибегший к оправданию, дарованному Богом, а фарисей был осужден, как отвергший оправдание, даруемое Богом, и восхотевший пребыть при собственной человеческой падшей правде. «Смириться» значит сознать свое падение, свою греховность, по причине которых человек сделался существом отверженным, лишенным всякого достоинства; «возноситься» значит приписывать себе праведность, хотя бы это было и в некоторой степени, и другие достоинства. Достоинство наше, праведность наша, цена, которою оценен каждый человек и которая дана за каждого человека, есть Господь наш, Иисус Христос.
Яд, всецело отравляющий деятельность фарисеев, заключается в том, что они «вся дела своя творят, да видими будут человеки» (Мф. 23, 5). Основание деятельности их есть искание славы человеческой; средство к достижению цели – лицемерство. Лицемерство составляет характер фарисеев. Господь назвал лицемерство закваскою их (Лк. XII, 1). Вся деятельность фарисеев пропитана лицемерством; каждое дело их имеет душою лицемерство. Лицемерство, рождаясь от тщеславия, то есть от искания похвалы и славы человеческой, питает успехами своими тщеславие. Когда же тщеславие достигнет зрелого возраста, тогда действие его из порывов обращается в постоянное стремление; тогда из тщеславия образуется безумная и слепая страсть – гордость. Гордость есть смерть души в духовном отношении: душа, объятая гордостию, неспособна ни к смирению, ни к покаянию, ни к милости, ни к какому помышлению и чувству духовным, доставляющим живое познание Искупителя и усвоение Ему. Чтоб отвратить от себя страшный яд, сообщаемый фарисейскою закваскою, будем, по завещанию Евангелия (Мф. VI, 1–6), стараться о исполнении Божиих заповедей единственно для Бога, скрывая со всею тщательностию это исполнение от тлетворных взоров человеческих. Будем действовать на земле для Бога и для неба, а не для человеков! Будем действовать и для человеков, но не с тем, чтоб исторгать у них похвалу себе, а с тем, чтоб приносить им истинную услугу и пользу, за что они часто растерзывают своих благодетелей, как глупые и свирепые звери часто растерзывают тех, которые за ними ухаживают и их кормят. Так поступлено было со святыми апостолами и многими другими угодниками Божиими. Будем неусыпно следить за собою, замечать недостатки и погрешности наши! Будем молить Бога, чтоб открыл нам наши падение и греховность! Постоянное стремление к исполнению воли Божией мало помалу истребит в нас удовлетворение собою, и облечет нас в блаженную нищету духа. Облеченные этою святою благодатною одеждою, мы научимся богоугодному предстоянию пред Богом, за которое похвален Евангелием смиренный мытарь. Молясь Богу из глубины и искренности сердечного сознания в греховности, мы наверно получим прощение грехов и обилие истинных благ, временных и вечных: «яко всяк смиряяй себе, вознесется» всесильною и всеблагою десницею Господа Бога, Творца и Спасителя нашего. Аминь.
Просмотры (29)
Наши друзья
